Спустя добрые полчаса задушевного разговора, подогретые крепким бурбонным градусом, Волкер принялся откровенничать.
- Знаешь ведь, как бывает... - коротко стриженный блондин с упоением затянулся сигаретой. Спустя секунды едкий сизый дымок покинул его легкие, тонкой струйкой рассекая воздух по-будничному пустого бара. - Живешь себе спокойно, никого не трогаешь, а жизнь так крутанет, что и не знаешь, кто виноват, кто прав, да и куда вертеться дальше. Вот мать моя, простая советская женщина. По молодости пионер и всё такое. Видная для мужиков. Типичная "русская красавица". Окончила филфак ин.яз. и работала гидом для иностранцев в Третьяковке, Пушкинском... Пока не приглянулась одному молодому немцу с простецким добрым нравом. Пообщались... там всякое было, да увёз он её в свою Германию, в тихий городок близ Берлина. Красивые места, шикарная природа, хорошие люди. А спустя два года родились мы с братом. - Вилгельмом. Близнецы. - Добавил мысленно, предусмотрительно не озвучивая имя и приметы вслух. Болд то и дело стряхивал пепел с тлеющей сигареты в принесенную официантом пепельницу. Он подлил непрошеному гостю виски в пустой стакан и, подняв свой, наполненный наполовину, призвал незнакомца разделить вкус алкогольного напитка. - Но то ли ей наскучила степенность немецкой мирно текущей жизни, то ли тоска заела по родному краю... Короче, забрала нас с братом, да под предлогом погостить у родных, позволить старикам пообщаться со внуками, укатила обратно в Москву. Нам к тому времени было уже пять. Обратно возвращаться, судя по всему, не собиралась. Определила нас в хорошую школу с иностранным уклоном. Плюс сама натаскала по английскому и немецкому до совершенства. Пыталась обучить французскому, но, в отличии от брата, я был слишком непоседлив. Мне с пацанами во дворе погонять из рогаток голубей да соседских кошек было куда интересней, чем сидеть и зубрить странно звучащие слова. Пригодится ли мне это в жизни, не знал. Да и не до того было. Двух языков, казалось, совершенно достаточно. Потом, правда, пожалел... Но это было потом. - Волкер втер в стекло пепельницы недокуренную сигарету. Также он отметил, что попросивший закурить собеседник всё еще вертит в пальцах свою. - Заниматься особо было нечем. Музыка меня не интересовала, рисование, впрочем, тоже, и я увлек брата в боксерский клуб соседнего района. Туда все наши со двора ходили. И Фил. И Жмых... - Придумывал он прозвища на ходу, заменяя настоящие. - У Фила отец "в законе". Так что по нашим меркам этот пахан был в теме, и мы за ним шли. А Кабану и его отморозкам, что "держали" соседский район, такие заявы не нравились. Ну ты понимаешь...- Доверительно качнул головой мужчина. Будто понимая, собеседник кивнул. Пока он действительно понимал многое. И многое запоминал, главное только больше не пить. Иначе информация сотрется из памяти совершенно, сольется с собственным вымыслом и наслоится на ложные воспоминания, а этого допустить ни в коем разе нельзя! Так как каждое, брошенное даже вскользь, слово имеет свой немаловажный вес в неофициальном расследовании. Вот только оперируя тем, что русские не пьют в одиночку, а отказывать им - плохая примета, Волкер методично спаивал нового знакомого - уже при помощи пятого стакана крепленого напитка. Незваный гость вертел стакан в руках, но то и дело под плавно льющиеся речи блондина цедил виски, искренне веря в то, что знает "свою меру", да закусывал предложенными от щедрот душевных пряными сухариками и чипсами. - Да ты пей! Чего греешь? -Волк кивнул на полупустой стакан в руках человека напротив. - Да закусывай! Чего стесняешься?! Надо будет, еще закуси возьмем! Я угощаю! - Но угощал едой он неохотно, как бы от забывчивости. - Вот и получалось... То отморозки эти к нам придут с цепями да битами наперевес, то мы к ним... Рожи разукрашивать. Вот на одной такой стрелке, под мостом, Кабан брату моему спину поломал. Шарахнул поперек хребта куском арматуры, пока тот месил в кровь рожу Бульдогу. Спина так хрустнула, что я на другом конце моста услышал... Не помню, как оказался рядом. Помню лишь расквашенное в мясо лицо Кабана, смотрящее на меня маленькими испуганными глазёнками, заплывшими кровью, расползающейся опухолью... Истошные хрипы, сдавленный рев, вырывающиеся из стиснутого пальцами горла. Да еще торчащую из его бедра ту самую арматуру... - Вспоминая былое, мужчина отпил из стакана и жестом подмахнул молчаливому собеседнику идейку сделать тоже самое. Тот едва заметно передернулся от услышанного и поспешно сделал два больших глотка, злостно нарушая национальные питейные традиции. - Не помню, как меня оттащили... Помню, как сидел в больнице всю ночь в ожидании вердикта доктора насчет будущего для брата. Как мать рыдала, помню. Как дед грозился поубивать уродов этих... А наутро к нам пришел вежливый дядя участковый. Подсказал мне написать, как все было, да через пару дней принять предложение военкомата на предмет добровольного вступления в ряды вооруженных сил родной страны.- Волк хмыкнул и мокнул для вида губы в напиток. - Силой и ростом (спасибо родителям), не обделен, как видишь. Выбрали в ВДВ после учебки. -Оттуда в специальную разведку. Да на сверхсрочное. Но тебе знать не положено. - А там всякое было... Вернулся в Москву. Брат жив-здоров, крепче оказался, чем казался. Только перепугал нас. Поступили с ним в школу милиции на оперов... - О том, что собирался в спецназ, но на последнем этапе вдрызь разругался с одним из членов комиссии, из-за чего был забракован, мужчина промолчал. Он залпом выпил виски и захрустел пряными жареными сухариками, делая паузу меж долгих речей. Давно Болт так много не говорил. Очень давно. -  Он-то уже отучился на правоохранительного деятеля... Поначалу я работал то грузчиком, то охранником... подрабатывал то тут, то там... - про ОМОН он, разумеется, тоже умолчал. - Жить-то на что-то надо. А на втором курсе брат меня к себе и пристроил в строевое подразделение... Так тихонько и шла жизнь, работа. До последнего курса. Потом боевых ребят своих встретил. И соблазнили они меня... - Широта русской души требует продолжения пусть скромного, но банкета. Волкер заказывает еще нехитрой закуски и непочатую бутылку виски, пока остатки удовольствия от прошлой сцеживает в стакан незнакомцу. Имя последнего, как и семейное положение, предпочтения и общественный статус блондина в принципе не волновали. Он просто нашел "свободные уши" в чужой стране. А действие алкоголя нещадно призывало приоткрыть завесу тайны жизни замкнутой натуры. Впрочем, ни одной тайны он пока еще не раскрыл. - ...Податься в иностранный легион. Вот где заварушка твориться по сей день! Да и деньжат срубить можно хорошо. Правда труд адский... Не на жизнь, а на смерть, случается... Как только получил диплом, под предлогом повидаться с отцом слился за кордон. Вот тут иностранные языки мне и пригодились. Как и родной немецкий, английский выручал не на шутку. А вот скудные знания французского нещадно подводили... хоть и недолго: подтянул со временем. Но в том году, - он кивнул себе за спину, явно намекая на какой-то из прошлых, - от взорвавшейся возле БТРа гранаты получил легкую контузию и осколочное в голову... Повезло.... Тогда одного из наших порвало надвое, внутренности вытекли на землю кормить насекомых. Воздух и без того сушил легкие и рожи, но тут еще и кровью так напахнуло... Что наизнанку выворачивало. Страшно. Жутко. Смерть о бок терлась. Даже выжженная от солнца земля под ногами стонала. То ли от ужаса, то ли от взрывов. Второму солдату пуля вошла в глаз и снесла затылок, забрызгав его мозгами сзади стоящего. А того, в свою очередь, нашпиговали оливками по самое небалУйся... никакие бронежилеты тут не помогли. -Болд большими нервными глотками опустошил свой стакан и поморщился от неприятной горечи, и вмиг охватившей его сердце, тоски. Было заметно, как пережитые события все еще волнуют его память, не давая покоя. Как воспоминания боевых действий неумолимо терзают не очерствевшую душу. Пальцы едва заметно подрагивали. Губы неравномерно кривились. Незнакомец, делая глоток, чуть не выплюнул жидкость обратно. От выпитого фантазия включилась в работу, раскрашивая описанную картину в самые что ни на есть яркие тона. Тошнота подступала к горлу и просилась проверить обстановку снаружи. Но смелый незнакомец не желал показать свою слабость и подавил рвотный рефлекс. - Командиру прострелили ногу и плечо, но он отстреливался до последнего. Сильный, упрямый, пробивной. Не по блату своё место занимал. Я с оставшимися ребятами оттащил его в старую хижину, там подлатали, как смогли. Я, вскоре, потерял сознание. А очнулся уже в лечебке. Ничего серьезного, даже так же работать можно. Но после лечения отправлен в Москву. Родных повидать, да оклематься от стресса... Бог спас, может быть, для чего-то еще ему нужен. - Блондин задумался. Печальная улыбка, искривленная воспоминаниями, опережая усмешку, то и дело появлялась на его губах.
- Бог?- Подал голос незнакомец. - Значит, вы верующий?
К чему такой вопрос, Волк не понял. А незваный гость тут же спрятал лицо за стаканом бурбона, выпивая всё до последней капли. Очевидно, тоже от волнения. Его развезло. Движения и взгляд стали размазанными. Мысли путались. А лицо блондина, сидящего напротив, утратило свою угрюмость и грубость черт, приобретая привлекательность молодого мужчины.
- Как у нас говорят, "на войне атеистов не бывает". Хочешь или нет, а поверить придется. - Опустевший стакан гостя тут же наполнился крепленым напитком. - Вот дома-то и узнал, что брат решил связать себя узами брака с иностранкой и тоже свалил из страны. Несколько раз созванивался с ним. Всё меня в гости звал. Я уже собрался, как тот пропал и перестал отвечать на звонки. Потом весть от его девки пришла, что на тот свет билет себе выписал. С сердцем плохо стало, говорят одни, да только... - Справки-то по возможности, мне навести помогли... - Болд остановился, отмечая внимательный, хоть и абсолютно пьяный взгляд молчаливого собеседника. Словно гончая наткнулась на след зайца. Вот только зайца ли, а не лиса? Волкер украдкой осмотрелся по сторонам, доверительно придвинулся через стол к мужчине. И заговорил уже более тихо. - Когда приехал сюда, где-то с месяц назад... Пошел навестить могилу. На могиле... Мне он причудился! Призрак его! Изувеченный! Разодранный! После схватки с медведем или волком целее остаются! Стало быть... - Он нарочито выдержал паузу, потупив в стол взгляд серых глаз. И отмахнулся. - Хотя, может контузия всё ж дает о себе знать. От переживаний почудилось. Такие вещи, врачи говорят, даром не проходят.
Волкер окончил свой рассказ. Собеседник перестал его интересовать. Теперь внимание переключилось на недопитого Джима Бима.
- Примите мои соболезнования. Расскажете о своем брате? - Поинтересовался мужчина. Но в ответ получил колючий взгляд трезвых, потемневших в скудном свете бара, глаз. Настолько неприятный, что даже заметно передернуло.
- Мне казалось, тебе я интересен. - Твердые слова. Жестко сказанные с акцентом на последнее местоимение. Кажется, они звучат, как пробившийся крик через стену ревности.
- Да... простите... - Незнакомец не знал, что ответить, он явно растерялся. Даже слегка протрезвел от резкого замечания. И тут же попытался направить тему в иное русло. - А как же женщины? Ни одного слова о них! - Он пьяно усмехнулся и постарался улыбнуться. Получилось натянуто и неестественно. Мужчина пытался "держать марку". Но слишком хотелось расслабиться. В присутствии блондина даже алкоголь не помогал сбросить необъяснимое напряжение. Выудив момент, незнакомец расстегнул верхние пуговицы рубашки. Пот градом лил по его спине. Тонкая ткань плотно прилипла. Зачесав ладонью темные пряди волос, спавшие на лоб, он снова принялся за стакан - разбавлять непростую историю халявным угощением. Но совершенно упустил из виду то, что Волкер потерял всяческий интерес к повествованию. Теперь последнему хотелось поиграться...
Болт снова закурил. Он медленно втянул вонючий дым и откинулся на спинку стула. Пробежав по легким, насытив организм бывалого бойца ядами, сизый дымок неохотно вырывался наружу сквозь тонкую щель между губами. Взгляд серых глаз уже не колол, а, изучающе двигаясь по фигуре незнакомца, явно повествовал о желаниях и мыслях хозяина.
- О женщинах, значит, желаешь узнать... - Болт сменил позу и оперся локтем о стол, склоняясь над поверхностью. Методично потер покрытую светлой щетиной щеку. Стряхнув пепел, он снова обнял губами желтоватый фильтр. С удовольствием втянул горячий дым. Убрав сигарету от губ, блондин аккуратно отодвинул стакан с напитком от лица незнакомца и, практически не выдыхая, произнес: - А о мужиках узнать не желаешь?- Не давая опомниться опьяневшему собеседнику, Волкер ухватил того жесткими пальцами за шею и дернул на себя, встречаясь в жестком поцелуе с его губами, насыщенными вкусом крепленого бурбона. Сизый дымок приятно щекотал теплом кожу губ, да с трудом просачивался в чужой закрытый рот.
Ситуацию мужчина просек не сразу. Но как только осознание происходящего клюнуло его в пьяный мозг, вскочил с места. К сожалению, удержаться на ногах у него не вышло и, завалив столик со всем содержимым на пол, незнакомец, сидя на заднице, судорожно задвигал ногами, отползая спиной к выходу. Разбитая посуда и бутылка осколками разлетелись по полу, а пропитанный куревом воздух бара дополнили резкие ноты алкоголя.
Испуганный и злобный взгляд испепелял Волка ничуть не хуже огнемета. Вскоре перепуганный нетрезвый незнакомец подскочил на ноги и, цепляясь за людей и стены, на ватных ногах двинул прочь. Позади послышался приглушенный хохот.
Болт снова откинулся на стуле и глубоко затянулся. С минуту он отдыхал, закрыв глаза и запрокинув голову. Затем стряхнул пепел в уцелевшую после разгрома пепельницу, да достал из кармана телефон. По памяти набрал номер.
В этот вечер всё тот же пьяный незнакомец был ограблен двумя чернокожими, личность которых установить не удалось. Были украдены наличные деньги и диктофон. Золотая цепь, дорогие часы и кредитные карты остались при хозяине.[/hide]